CAMEL Studio

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта

Статья для первого тома антологии (Л. Наумов)

Лев Наумов

Я оказался на Пинеге совершенно неожиданно для себя. В марте 2009 года мы отправились в Архангельскую область снимать документальный фильм с рабочим названием "Край", однако судьба распорядилась так, что обилие впечатлений, информации и собранных материалов внесли довольно существенные коррективы в наши планы, а за это время совсем другие люди сделали одноимённый художественный фильм.

Район реки Пинега – уникальное место. Удалённый от больших магистралей, труднодоступный для случайных людей, он испокон веков был анклавом архаической культурной традиции. Даже татаро-монгольского ига эта земля не знала. Впрочем, "испокон" ли веков – сказать трудно. Первое упоминание освоения долины реки относится к 1136 году. При этом культуру там официально обнаружили только в 1901 году, когда известный фольклорист, историк и диалектолог Александр Дмитриевич Григорьев предпринял экспедицию в эти края, открыв тем самым пинежскую "былинную традицию", которая, надо полагать, благополучно существовала там задолго до того. Тогда же Григорьев явил миру сказительницу Марию Дмитриевну Кривополенову, до сих пор считающуюся, наряду с писателем Фёдором Абрамовым, самым заслуженным деятелем искусств в регионе.

Исследование и фиксация местной песенной традиции начались и того позже, в 1927 году, когда состоялась экспедиция Государственного института истории искусств, по материалам которой музыковеды Евгений Владимирович Гиппиус и Зинаида Викторовна Эвальд подготовили книгу "Песни Пинежья" (издана в 1937 году).

Итак, с момента официального "возникновения" культуры на Пинеге до наших дней прошло чуть больше века. И нам никогда не узнать, какой была пинежская песня раньше. Она не знала и не могла знать другого способа самосохранения кроме изустной передачи. Сравнивая записи разных лет, становится ясно, сколь многое терялось при этом. Можно только предполагать, с какого колосса берёт своё начало эта удивительная традиция. Ещё раз: мы не знаем, когда это началось, но уже очевидно, когда это кончится. Сменится всего одно поколение, и этот уникальный самобытный культурный пласт перейдёт в тот же разряд, что и наскальная живопись. Последняя, впрочем, задокументирована не в пример лучше.

Большинство населения деревень Чешегора, Пиренемь, Шотогорка, в которых мы снимали и записывали – это женщины преклонных лет. Их энергия и лучезарные улыбки не позволяют мне называть их старухами. Мужчин меньше в разы, они умирают намного раньше, главным образом – от пьянства.

Мы остановились в деревне Чешегора. На момент нашего приезда в ней проживало восемнадцать человек, хотя домов насчитывалось около сорока. При нас состоялось двое похорон. За прошедшие два года в Чешегоре не стало ещё пятерых жителей. Размеры соседствующего с деревушкой кладбища столь велики, что когда туда ляжет всё население деревни, прирост не будет заметен.

Главным объектом интереса нашей экспедиции была именно пинежская песня. Я не буду дилетантским языком пытаться объяснить, что это такое и в чём её уникальность. В последующих томах настоящей антологии моё место займут другие ораторы, которые расскажут об этом лучше. Отмечу только, что пинежская песня – это сложная вязь мелодических линий, для которой характерно переплетение голосов и чрезвычайно интересная лирика. Когда я услышал это живьём, понятие "фольклор" в моей голове было уничтожено и воздвигнуто заново. Трудно поверить, что никто из исполнителей не знает нот.

От века эти песни исполняли главным образом женщины. Сейчас – потому, что мужчин просто нет. Раньше, как говорят местные – потому что мужчины "были заняты делом". Традиционно, песнопение почиталось занятием легкомысленным.

К нам в руки попало множество фонограмм, записанных разными экспедициями в разное время (самая старая датируется 1944 годом). Однако начать эту серию изданий нам бы хотелось с уникальной записи, произведённой Андреем Сергеевичем Кабановым и его студентами в деревне Шотогорка в августе 1976 года. На этой записи поют старики и старухи, приблизительно того же возраста, что и те, кого записывали и снимали мы (то есть – 70-100 лет). Но только это – предыдущее поколение. Более того, в 1976 году Кабанову, пели, условно говоря, дети тех, кого слушал первооткрыватель песенного региона Гиппиус.

Уникальна эта запись ещё и потому, что она не просто хоровая, но и многоканальная. Перед каждым исполнителем (количество которых достигало девяти) стоял микрофон и бытовой бобинный магнитофон. Обычно фольклорные экспедиции делали, в лучшем случае, простые стерео-записи, да и записывали чаще одного исполнителя, так как главным объектом интереса был текст песни.

Сведение такой фонограммы в 1976 году было очень непростой задачей, главным образом, ввиду рассинхронизации записывающих устройств – о прецизионности бытовых бобинников нечего говорить. Делая эту запись, никто не предполагал, что удастся воспроизвести её так, чтобы все голоса снова зазвучали вместе. Однако за 35 лет технический прогресс сделал это вполне возможным.

Вынужден отметить особо, что представленная на этом диске запись делалась не в студии и не для издания. Поэтому не удивляйтесь, когда услышите, что исполнители кашляют, входят и выходят из избы, путают и забывают слова. Более того, при реставрации мы исправляли ноты только в редких случаях, дабы сохранить песню по возможности нетронутой. Никакой отбраковки по качеству фонограммы мы также себе позволить не могли.

Пинежские песни преимущественно очень длинные. Кабанов записывал их не целиком, не больше четырёх-пяти первых минут. При этом мы попытались опубликовать как можно более протяжённые куски и потому они подчас обрываются на полуслове – даже часть слова из песни не выкинешь.

В отличие от многих других продуктов деятельности издательства "Выргород" и творческого объединения "CAMEL Studio", задачи этого издания вовсе не эстетические. Они, смеем надеяться, если не исторические, то, по крайней мере, документальные. Это один из последних шансов ухватить, запечатлеть уникальный наскальный рисунок, который прямо сегодня исчезает навсегда, а скала становится надгробным камнем.

Ходят слухи, что книга Гиппиуса и Эвальд "Песни Пинежья" должна была стать двухтомником, однако второй том так и не увидел свет. Поговаривают, что Гиппиус сам уничтожил рукопись.

Пожилые женщины, у которых мы останавливались в экспедиции, рассказывали, что в советские времена, когда по улицам далёких пинежских деревень ещё разносились шум тракторов и детский смех, их покойные ныне мужья боролись с наступавшим на жилища лесом. Сейчас происходит обратный процесс, лес возвращает себе отнятую территорию и захватывает деревню, поскольку рубить его никому из жителей уже не под силу.

Я прочитал немало отчётов современных фольклорных экспедиций, и большинство из них заканчивается фразой наподобие: "...Фольклор деревни X, как и весь русский фольклор, находится в стадии отмирания". При этом мне вспоминаются слова Борхеса: "Личность становится сама собой благодаря памяти, и её утрата приводит к идиотии. То же самое можно сказать о Вселенной".

 

Лев Наумов
Руководитель творческого объединения "CAMEL Studio"
Санкт-Петербург, январь 2011

Фото: В. Шрага (Чешегора, март 2009).

 

Поиск

Вход

rss

YouTube

Visitor map


Яндекс цитирования