История музыки, как и история культуры в целом, – это череда утрат в такой же степени, в какой и череда приобретений. Введение равномерной темперации в начале XVIII века позволило свободно переходить из одной тональности в другую, но приучило слух к нечистым, математически неточным интервалам. Одним из мотивов перехода к равным интервалам был теологический: теоретик Андреас Веркмейстер сравнивал неправильную темперацию с "фальшивым христианством". Чуть позже, к середине XVIII века происходит почти полный отказ от интервалов меньше половины тона. На этот раз мотивы были скорее физиологическими: различия даже в четверть тона сочли неощутимыми для слуха.
Сегодня почти вся музыка сочиняется на основе хроматического строя из двенадцати равных полутонов. В начале-середине XX века профессиональные композиторы (Иван Вышнеградский, Чарлз Айвз, Алоис Хаба и другие) экспериментировали с микрохроматикой, но существенного влияния на развитие академической и популярной музыки эти эксперименты не оказали. Тем интереснее возвращение в наш слуховой горизонт народной музыки, столь далёкой от расхожих представлений о "музыкальном" или "гармоничном", как песни Пинежья.
Нельзя ограничивать значение пинежского фольклора этнографическим измерением. Такой дистанцированный взгляд был бы, в конечном итоге, попыткой закрыться от иных возможностей мышления, которые предоставляет нам эта микротоновая музыка. Разумеется, фольклор других стран – например, индийская рага, звукоряд которой состоит из двадцати двух неравных ступеней – также, по-своему, тренирует обедневшее европейское ухо, также позволяет заглянуть как бы "между" звуками. Однако обнаружение чего-то подобного в лоне российской, европейской традиции в ещё большей степени способно приблизить нас к переживаниям, вытесненным культурой Нового времени.
Пинежские песни – не прошлое культуры, они современны. Напоминая академический авангард и, вместе с тем, являясь аутентичными русскими народными напевами, эти восстановленные звукозаписи могут подтолкнуть сегодняшних музыкантов к перетолкованию тех культурных трансформаций, которые привели к тупику в ладогармоническом мышлении и замене композиции "производством звука" (sound producing). Музыка всегда была самой тонкой формой педагогики перцепции. Возвращение забытых музыкальных традиций, возможно, подготавливает нас к невероятным изменениям восприятия, которых стоит ждать в наступившем веке.
Михаил Куртов
Культуролог, теоретик медиа, кандидат философских наук
Санкт-Петербург, март 2014
